Содержание

Про деньги против выгорания, симулянтов и трудных родителей

Про отрезанные пальцы, «тёпленьких» и прочую рутину

Про эпидемию психопатологий, их профилактику и маньяков

Про красные флаги, вредные мифы и моду на психиатрию

Про деньги против выгорания, симулянтов и трудных родителей

Как вы выбрали профессию? Почему психиатрия, и почему — детская?

В психиатрии нет разделения «детская/взрослая». Просто я преимущественно работаю с детьми. Люблю их, умею неплохо с ними ладить.

Психиатрию я выбрала, потому что считаю её вершиной всех медицинских наук. Она изучает самый сложный и непознанный — а, значит, самый интересный — биологический объект: человеческий мозг.

Но стигматизация профессии до сих пор есть.

Мои родители отговаривали меня учиться на психиатра, мол, от работы с «психами» врачи сами потихоньку с ума сходят. Спойлер: это не так.

Так что сначала я пыталась стать эндокринологом, но быстро заскучала и всё-таки ушла в психиатрию. Теперь ощущаю, что я на своём месте.

А мои коллеги эндокринологи, кардиологи, неврологи отправляют мне пациентов: часто приходит человек, например, с жалобами на тахикардию, а у него на самом деле — панические атаки.

С детьми такая путаница бывает ещё чаще: родители думают, что ребёнок «перерастёт» какие-то проблемы, или списывают симптомы на переходный возраст. А на самом деле, им нужен доктор. Так что я рада, что работаю именно с детьми и подростками, когда могу помочь на первых же этапах заболеваний.

Вы работаете в «Госпитальной» — это крутая частная клиника в центре Москвы, где всё по докмеду, современные методики и препараты. В таких условиях проще любить свою работу. Но после университета вы, наверное, потрудились в государственных больницах, как там обстоят дела?

Нет, я очень постаралась сразу уйти работать в частную медицину. На государственную психиатрию я насмотрелась во время учёбы: ординатуру проходила в НИИ психиатрии института им. Сербского и в Алексеевской больнице (та самая «Кащенко». – Прим. ред. ).

Если моим близким понадобится помощь психиатра — я никогда их не отправлю в государственную больницу без крайней необходимости.

Не скажу плохого про гос.медицину в целом. У нас в стране топовая кардиология, онкология, педиатрия — именно государственные. В психиатрии гос.клиники очень круто умеют работать со сложными случаями: купировать тяжелые расстройства, психозы, шизофрению.

Но для большинства психиатрических пациентов нужен не галоперидол, а время и внимание: пресловутый индивидуальный подход, кропотливый подбор безопасной и комфортной фармакологии, длительная психотерапия, выстраивание новых, здоровых отношений с жизнью.

Всего этого в обычной больнице по ОМС не хватает. Какими бы хорошими не были врачи и медперсонал, у них банально мало времени на приём, горы бумажной работы и рекомендации Минздрава, в которых не всегда учтены современные научные знания.

Короче, эффективно работать в государственной медицине, увы, можно либо по молодости, либо по призванию — когда есть великая идея всех спасти.

Иначе быстро задолбаешься, и, не имея возможности на свою з/п съездить в отпуск, восстановиться, начнёшь ненавидеть свою работу и людей.

В частной же медицине у нас есть время заниматься каждым пациентом, постоянно обучаться, следить за новостями науки, и есть деньги, чтобы позаботиться о себе: не выгорать, а наоборот, оставаться ласковыми и внимательными.

Поэтому, если речь не о тяжёлых расстройствах с распадом личности — частная психиатрия банально эффективнее.

Сколько же зарабатывает детский психиатр в частной и в государственной клинике?

Ну, разница раз в пять. Зависит от количества рабочих часов, квалификации и т.п.

У меня лично доход порядка 400-500 тыс.руб. в месяц.

С чем чаще всего обращаются к детскому психиатру?

С тем же, с чем и ко взрослому. Депрессии, неврозы, расстройства пищевого поведения, типа анорексии и булимии, ОКР, зависимости (и не только от гаджетов), СДВГ и РАС.

Из особенностей детской психиатрии — часто проходят родители с ребятами, у которых проскакивают суицидальные мысли, селфхарм (самоповреждение) и т.п. Но около 60% этих детей практически здоровы, а проблемы кроются в семейных отношениях.

Обычно выясняется, что со стороны родителей (особенно мам) слишком много внимания, тревоги. Это перерастает в гиперопеку, патологический контроль. Например, за парнем в 15 лет бесконечно следят с вопросами: «Ты где?», «Что делаешь?», «С кем гуляешь?», вплоть до трекинга геолокации и звонков его друзьям и подругам. Всё это, разумеется, в фантике заботы. Ребёнок, не имея возможности выплеснуть копящуюся под этим прессом агрессию, может направить её на себя.

В таких случаях задача усложняется.

Ведь приводят к тебе ребёнка, а работать нужно по большей части не с ним, а с родителями, их тревожностью, созависимостью и т.д.

Работать труднее с детьми, или с их родителями?

Конечно, с родителями. Кого-то пугает ярлык «ненормальности», трудно принять, что у ребёнка психиатрический диагноз. Бывает, что родитель из благих побуждений ведёт себя так, что провоцирует и усиливает заболевание своего чада.

Например, привели недавно подростка с серьёзными проблемами социализации: полгода из дома не выходит, даже паспорт к своим 15 годам всё не может получить.

Мама легла в больницу вместе с ним: «Вы же понимаете, я же должна быть рядом, следить!» Едва смогли уговорить её наконец оставить ребёнка в стационаре и поехать домой. Парень без маминого неусыпного контроля «расцвёл», завёл тут приятелей-сверстников, в общем, вполне адекватно со всеми коммуницировал.

Иногда ребёнок здоровее мамы.

Было, что мама чуть ли не насильно привела дочку, мол, та сходит с ума. А на приёме становится ясно, что дочка-то как раз в порядке, это маме нужна помощь психиатра.

Родителям, особенно тем, у кого есть собственный диагноз, бывает сложно объяснить, что они — источник детских проблем, и чтобы ребёнку стало лучше, им самим нужна терапия. Для этого как раз и нужно время, мягкость, внимание, методичные объяснения, спокойные подробные ответы на все вопросы и прочий психпросвет, чего чаще всего и не могут обеспечить государственные клиники.

А бывает, что дети попадают к вам, наоборот, из-за недостатка внимания?

Регулярно. Чтобы родители отвлеклись от своих дел и сосредоточились на них, дети на какие только хитрости не идут.

Недавно был такой пациент: припадки, судороги, а мы не можем поставить диагноз. Вокруг него куча специалистов во главе с эпилептологом, каких только исследований не провели, куда только ему датчики ЭЭГ (электроэнцефалограф. - Прим. ред. ) не накладывали, но причины нет.

Соответственно, я предположила, что ребёнок симулирует. Подхожу и говорю: «Ну всё. Раз ничего не помогает, везите его в одиночную палату». И подмигиваю коллегам.

Главврач тут же подхватывает мою игру:

«Александра Валерьевна, ну “одиночка” это слишком! Там же круглосуточный надзор, ни зайти, ни выйти! И посещения запрещены. Даже поговорить не с кем!»

«Что ж, — говорю — зато это единственное место, где мы его сможем держать под ежесекундным контролем санитаров, чтоб не покалечился во время приступа».

О, чудо! Судороги у ребёнка прошли сразу же, и не появлялись больше никогда.

Это, конечно, анекдот, но подобная истерическая демонстрация может начаться с повода прогулять школу, а привести к тому, что ребёнок начинает верить в свою болезнь. Сам себя инвалидизирует.

Если ведёшь себя как больной человек, то и жизнь соответствующая: уколы, регулярное пребывание в больнице, разрыв связей с друзьями и близкими. С нормальной жизнью можно попрощаться.

Возможно, меня закидают тапками, но симулянта важно напугать.

Точнее, объяснить ему всё вышесказанное: как опасно его притворство, и чем оно чревато, если ему поверят и начнут лечить всерьёз. Разумеется, когда вы на 101% уверены, что у пациента нет реальных нарушений.

Про отрезанные пальцы, «тёпленьких» и прочую рутину

Как выглядит ваш рабочий день? Во сколько начинаете, задерживаетесь ли после работы?

Рабочий день с 9 до 17. Чуть длиннее, чем в госбольницах, зато гораздо больше заполнен содержательной психиатрией, а не бумажной нудятиной.

У нас в стране проблема со всей медициной по ОМС: лицо больницы — отчётность, а не реальное состояние здоровья пациентов. В частной клинике есть возможность сосредоточиться на людях и их выздоровлении, не отгораживаться от человека бумажкой, а повернуться к нему лицом, в прямом и переносном смыслах.

Что больше всего нравится в работе?

Самое большое удовольствие — когда пациент может сам над своей болезнью посмеяться.

Когда постепенно под действием моего лечения к человеку возвращается его личность — классная, интересная, которая была заперта внутри больного тела. Он учится распознавать признаки нездоровья, отделять себя от своего диагноза. Такие приходят ко мне со словами: «Александра Валерьевна, чердак опять потёк, надо таблеточки» — и сами же смеются, потому что теперь им не страшно, они знают, что у них есть выход.

А что в работе раздражает?

Когда я вижу, что у ребёнка отличный прогноз на лечение, ему бы несколько недель в стационаре полежать, и будет как новенький, — но родители не хотят его «сдавать в психушку» из-за страхов или предрассудков.

Хорошо, что в большинстве случаев получается аргументировать необходимость терапии. Надеюсь, такие вот разговоры, как наш — тоже поспособствуют.

Есть ли в вашей профессии сленг?

«Фёдор Двадцатый» — шизофрения, код диагноза F20 по МКБ (Международной классификации болезней).

«Галя» — галоперидол.

«Коктейль за счёт заведения» — смесь нейролептиков и транквилизаторов, чтоб человека в остром психозе успокоить.

«Тёпленький» — человек с неярко выраженным, но заметным профессионалу психиатрическим диагнозом.

Вспомните странный/ страшный случай из практики?

Один из первых случаев в моей карьере был довольно пугающий.

Мама и сын, наследственная шизофрения. У мамы — вялотекущая форма, а «мальчику» около сорока, болеет он больше половины жизни, там уже развал личности, практически не разговаривает.

Но класть его в стационар по ОМС мама отказывается, ведь постановка на учёт — крест на его будущем (которого уже и нет). Она врач, поэтому сама даёт ему лекарства, какие возможно дать дома, и держит его запертым в квартире.

Но однажды он умудрился-таки сбежать. Зимой. В чём был. Когда его отыскали, у него были отморожены три пальца на руке. Скоро стало ясно — надо ампутировать. Чтобы не сдавать сына в гос.больницу, мама привела его к нам, и, суля любые деньги, умоляла нас организовать операцию.

В итоге я на себе тащила упирающегося дядьку в соседнюю клинику, в хирургическое отделение, пока он кричал, что его собираются резать, и с огромным трудом, под личную ответственность, уговорила врачей отнять ему эти гангренозные пальцы, «не привлекая внимания санитаров».

Ампутация прошла хорошо. Фотография этих пальцев до сих пор у меня где-то хранится.

Много жутких историй среди взрослых пациентов, особенно употребляющих.

Один мефедроновый наркоман пришёл к нам лечиться. С поддержкой мамы и молоденькой жены на позднем сроке беременности. Мол ради семьи готов на всё.

Спустя неделю его жена мне позвонила с новостями: обнаружила на компьютере видео, как он в её (!) квартиру приводит тусовки с проститутками и своими сомнительными приятелями, которым там же и продаёт дозы. В общем, статья 228, от нас его встречали полицейские.

Бррр. А смешные случаи бывали?

Мама одной моей пациентки, типичная работница госорганов, строгая женщина 50+, пока шло лечение дочки, приезжала в клинику практически ежедневно, и использовала любой повод, чтобы каждый раз со мной поговорить.

После выписки активно благодарила, и приезжать не перестала. Привозила мне дорогие презенты, записывалась на приёмы, караулила у входа в клинику.

Я поначалу думала, мама тревожная, хочет от меня постоянных подтверждений, что с дочкой всё будет хорошо. А оказалось, она в меня влюбилась и это были ухаживания!

Пришлось использовать весь свой профессионализм, чтобы вежливо объяснить, что я счастлива замужем.

Про эпидемию психопатологий, их профилактику и маньяков

Откуда берутся психиатрические заболевания? «Все проблемы из детства» и прочие психотравмы?

Нет. Уж точно не в том виде, как преподносят современные «психологи» из соцсетей! Любителям покопаться в своём детстве скажу как психиатр: это на руку только тем, кто хочет продать вам больше своих услуг.

Конечно, давайте вместо того, чтобы решать текущие проблемы взрослого человека, два раза в неделю за 5 000₽/час обсуждать, как в детстве ему папа не купил мороженого.

Можно копать ещё глубже, некоторые даже под гипнозом внутриутробный опыт пытаются вспоминать. Но для чего?

Психология призвана улучшать жизнь. Сеансов за 5-10 должен быть явный прогресс. А если работа с психотерапевтом растягивается на годы, и состоит лишь из анализа детских травм, без попыток сделать вам легче в настоящем — это шарлатанство.

Ок, а реальные причины психиатрических проблем каковы?

Они в основном лежат в биологической плоскости.

Процентов на 40 это генетика, ещё 60% — эпигенетика (факторы, которые влияли на плод во время того, как он был в утробе: от стрессов и вредных привычек матери до того, что она ела и часто ли бывала на свежем воздухе), плюс что-то пошло не так при родах и в раннем детстве.

Влияет и кратное увеличение числа родов в результате ЭКО, и огромные успехи медицины в дохаживании недоношенных деток, которые раньше бы просто не выжили. Не все, но многие такие дети живут с генетическими нарушениями, последствиями, например, родовых травм, гипоксии и т.п. Всё это может так или иначе отложить отпечаток на мозг. И, следовательно, на психику. А уж потом на эти органические нарушения непредсказуемо действует современная жизнь с переизбытком информации, стресса и т.п., и «запускает» болезнь.

Получается, людей с психиатрическими диагнозами со временем будет больше?

Сейчас по всему миру растёт число наших пациентов. Но ни ВОЗ, ни врачебное сообщество не пришло к однозначному выводу, что тут сильнее влияет: то ли больше деток с врождёнными проблемами, то ли лучше диагностика и популяризация психиатрии.

Банально, раньше человек был просто «не как все», а сейчас идёт к врачу, получает диагноз, попадает в статистику.

Думаю, влияет всё в комплексе.

А есть основания под популярными «пугалками», мол, дети с ума сходят от интернета, видеоигр и гаджетов?

Возможно, есть негативное влияние в плане снижения социализации. Для здоровья психики человеку очень важно «живое» общение. Соцсети не заменяют его на 100% — во время ковидного локдауна мы все это ощутили.

Если же у ребёнка с генетически заложенными нарушениями возникла возможность никуда не ходить, ни с кем не общаться, а сидеть за компьютером до трёх ночи, то выше риск, что заболевание проявится.

У психиатрических заболеваний есть профилактика? Типа поберечь ребёнка от стресса, и проблем не будет?

Разумеется, психопрофилактика существует. Нормальный сон, режим труда и отдыха, здоровые нагрузки, контроль стресса, навыки распознавания потребностей и проживания эмоций и т.п. Весь тот скучный ЗОЖ, про который поколениями твердят все врачи мира.

Поэтому хорошо бы организовать детям нормальную жизнь, прислушиваться к их потребностям, стараться развивать эмоциональный интеллект, поощрять тягу к познанию и т.п. Разумеется, не орать, не бить, не подвергать опасностям.

Насилие — это табу.

Но сегодня многие родители путают насилие и строгость, поэтому позволяют ребёнку вообще всё, набиваются ему в друзья. Это также губительно.

Представьте: ваш начальник разрешает вам приходить на работу когда захочется, не соблюдать дедлайны и дресс-код, но продолжает исправно платить. Как быстро вы начнёте халтурить?

Родитель для ребёнка — в определённом смысле такой начальник. «Государство». Доминирующая фигура, несущая ответственность и принимающая решения. Дающая, но и требующая. Ребёнку для развития нужны границы. Вседозволенность может иметь катастрофические последствия: так можно из абсолютно здорового ребёнка вырастить психопата.

Ну, а что бывает в обратной ситуации, при гиперопеке, я уже рассказывала.

Лучшее, что могут сделать родители — подать ребёнку здоровый пример: мама с папой, рулящие своей жизнью, с интересной работой, хорошими личными отношениями, с общими увлечениями и собственными, в том числе отдельными от ребёнка, интересами.

Следующий вопрос — от любителя популярного жанра «трукрайм». Если пятилетка писается в постель, мучает животных и играет со спичками, это гарантия, что из него вырастет маньяк? Что делать семье и обществу, чтобы такого не случилось?

То, что вы описываете — это триада Макдоналда. И она не «предсказывает» маньяка.

Причинно-следственную связь зоосадизма, энуреза и пиромании с развитием психических патологий современная наука отвергает.

Поэтому вовсе не обязательно, что из такого ребёнка вырастет серийный убийца. Дети сегодня не животных чаще мучают, а самим себе руки режут.

Так же не обязательно, что любимый мамин и папин сладкий пирожок вырастет добрым человеком. Бишимбаева, избившего жену до смерти под камерами и при свидетелях, его мама защищала даже после обвинительного приговора суда. Гитлер или Чикатило тоже любили животных и не страдали пироманией в детстве.

В общем, семье и обществу нужно внимательно относиться к детям, направлять их энергию в нужное русло, не отрицать проблем и своевременно обращаться к врачу — тогда детские симптомы не будут приговором.

Про красные флаги, вредные мифы и моду на психиатрию

Какие симптомы должны насторожить родителя, чтобы он понял: ребёнку надо не к неврологу, не к эндокринологу, а к психиатру?

Честно вам скажу, я бы в принципе советовала сразу к психиатру. Обычно сначала проверяют всё, от гормонов до тестов на IQ, хотя проблема явно в нашей сфере, а мы в списке инстанций последние — нас боятся.

Любые резкие изменения в поведении ребёнка должны насторожить.

Точно пора к психиатру, если замечаете следующее:

• нарушения сна и аппетита;
• быстрый набор или потеря веса, зацикленность на внешности;
• непроходящие отметины на коже, порезы, следы уколов;
• плаксивость, немотивированная агрессия, частые смены настроения;
• разговоры о смерти, собственной никчёмности;
• отсутствие интереса к прежним увлечениям, апатия;
• разрыв социальных связей, замыкание в себе;
• утрата навыков самообслуживания (например, перестаёт мыться);
• замедленная, невнятная, или наоборот, быстрая и бессвязная речь;
• ухудшение памяти, беспричинные провалы в учёбе;
• бредовая симптоматика (голоса в голове, уверенность, что за ним следят и т.п.).

Помните, чем раньше проблему начинают решать, тем лучше потом и детям с диагнозом, и их родителям, и всему обществу! Даже «страшные» диагнозы, типа шизофрении — сегодня успешно корректируются и контролируются.

Кого среди ваших пациентов больше, мальчиков или девочек?

Мальчиков. Аутизм среди них встречается в 4 раза чаще, зависимости — в 3 раза чаще. Ну и, к вопросу о маньяках, — чаще это мужчины, потому что у них и тестостерон, и физической силы больше. Если на это накладывается вседозволенность, либо, наоборот, жестокое воспитание в попытках «вырастить мужика», плюс гендерные стереотипы патриархального общества — возникает гремучая смесь.

Девочки, в свою очередь, гораздо чаще страдают расстройствами пищевого поведения и депрессией. Но с возрастом соотношение полов выравнивается.

А среди врачей больше М или Ж?

Некоторый перевес мужчин остаётся еще с советских времён, когда это была одна из сложнейших медицинских специальностей, с самыми большими зарплатами и самыми длинными отпусками. Но сегодня, когда в чат наконец вошли эмпатия, наука и эффективные препараты — женщин-психиатров всё больше.

Отличаются ли в детской и взрослой психиатрии подходы и методики?

Да. Во-первых, другая психофармакология. Не все препараты можно назначать детям, да и дозировки меняются в зависимости от возраста и массы тела. Психотерапевтическая часть лечения — это всегда работа не только непосредственно с ребёнком, но и с его семьёй.

При этом важно, чтобы специалист умел работать именно с детьми и знал возрастную психологию, психологию развития ребёнка — чтобы различать игру, притворство и реальную симптоматику.

Часто проскакивает в беседе страх перед психиатрией у людей. Мешают в работе всякие мифы?

Конечно. Люди боятся, откладывают визит, а самое опасное в любом психическом заболевании — это его нелеченность.

Регулярно встречаю людей, которые до сих пор считают психиатрию выдуманной наукой и утверждают, что «в их время депрессий не было».

Депрессий не было, а истории, когда дядя Гриша повесился — были регулярно.

Но даже адекватные родители боятся, тянут, потому что до сих пор есть мифы про лечение до состояния овоща, постановку на учёт, привязывание к койкам и прочую карательную психиатрию, которую люди видели в кино.

Но хочу напомнить: фильм «Пролетая над гнездом кукушки» вышел в 1975 году. Психиатрия с тех пор изменилась.

Наверное, эти мифы живы отчасти из-за состояния государственных психиатрических больниц. Там часто полутюремные условия. До сих пор можно встретить жуть, типа отделений, где держат вместе и детей с аутизмом, и взрослых наркоманов, в туалет пускают по расписанию и отбирают все средства связи с родными.

В нормальной частной клинике, где анонимность соблюдается строго, на учёт никого не ставят, палаты, режим дня и правила посещения — как в санатории, а не как в колонии.

Нормальный специалист никогда не назначит ребёнку ненужного лечения. Моя задача — не сделать его послушным «овощем», чтобы он у нас навечно остался, а вернуть к норме и отправить домой!

Но побочки от лекарств всё-таки могут быть. Зачем «химия» — спросят родители — если мы справляемся любовью и разговорами, или хотя бы строгостью и запретами?

Бояться надо не таблеток, а болезни. Она разрушает ребёнка изнутри, понемногу меняя его личность.

Кроме того, например, огромная доля подростковых суицидов совершается случайно!

Пытался шантажировать родителей: отберёте телефон — выброшусь из окна, демонстративно залез на подоконник, но поскользнулся и вправду выпал с 10 этажа.

Поэтому тянуть — вредно.

Даже если я ребёнку назначу таблетки условно пожизненно — это не инвалидизация, не «приговор». Люди с диабетом, например, ходят с инсулиновой помпой, меряют сахар по несколько раз в день — и при этом вполне полноценно живут.

С большинством современных психиатрических диагнозов та же история: мы останавливаем заболевание, не даём ему дальше разрушать личность человека, сохраняем его психику от распада. Важно начать лечение, пока ещё есть что сохранять.

Сложно ли самого ребёнка уговорить идти к врачу? Есть ли неприятие и стыд у самих детей и подростков, мол «я не псих»?

Наоборот! Нынешняя популяризация медицины и психологии работает иногда даже слишком хорошо.

У подрастающего поколения стигматизация заменяется романтизацией.

Подростки с удовольствием пилят тиктоки из палаты, рассказывают френдам: «У меня биполярочка!», и иногда расстраиваются, когда им снимают диагноз.

Что думаете про инклюзию: нужно ли детям с диагнозами учиться вместе с нормотипиками?

Очень зависит от выраженности диагноза: например, дети с высокофункциональными расстройствами аутического спектра или СДВГ сохранны интеллектуально и могут учиться вместе с остальными, это всем на пользу. Но для этого нужен психпросвет.

Просвещать важно родителей остальных детей, что РАС или СДВГ — это не заразно, не позорно и т.п. Чтобы не строчили в Управление образования: «просьба отчислить этого ненормального».

Нужно образовывать учителей, чтобы знали, как находить подход к особенным деткам и помогать им интегрироваться в социум.

Наконец, самим детям взрослые должны объяснять (и показывать на собственном примере), что одноклассники с особенностями достойны нормального отношения, что их нельзя обижать и с ними интересно дружить.

Как ваша профессия отражается на вашей семье, дочери?

Как любому много работающему родителю, мне немного жаль, что я не провожу больше времени с ребёнком, мужем.

Зато, как психиатр с опытом лечения детей, я понимаю, насколько важна ребёнку не только любовь и принятие, но и границы и дисциплина. Поэтому, когда дочку в саду за дело отчитывает воспитательница (она замечательная, просто строгая) — я не возмущаюсь, как остальные родители, а радуюсь. Классно же, когда «плохим полицейским» оказывается не мама!

А есть ещё один приятный бонус.

Пару лет назад, когда дочке было года 3-4, посторонняя злобная тётка в очереди на неё накинулась, отчитала за какое-то неправильное, по её мнению, поведение. Дочь расплакалась, я, утешая, рассказываю: «Не волнуйся, детка, это просто мамина больная, мама её полечит, даст ей лекарства, тётя станет добрая-добрая».

Теперь ребёнок, когда сталкивается с хамоватым поведением людей, с искренним сочувствием им говорит: «У меня мама психиатр, она вас вылечит!»

Надеюсь, ей от этого проще: на больных ведь не обижаются.

Какой совет можете дать тем, кто хочет вырастить детей психически здоровыми?

Сначала позаботьтесь о своём ментальном здоровье. Для этого взрослому человеку надо, во-первых, быть реализованным в личной жизни и в работе. Во-вторых, если есть нерешённые проблемы, надо бы разобраться, а не тащить этот багаж в следующие поколения.

Полезно уметь ухаживать за своей психикой так же, как за телом. Смерти родных, разводы, увольнения, переезды — никогда не знаешь, на чём мозг «закоротит».

Каждый за жизнь хоть разок, но с психиатрией столкнётся.

И в этот момент хорошо бы не хвататься за бутылку и не пускаться во все тяжкие, а отправиться к специалисту. Тогда и ваши дети научатся так делать, научат своих детей — и число здоровых взрослых в будущем возрастёт.

Хотя, непонятно, насколько нашему миру нужно стопроцентное психическое здоровье. Все самые крутые и интересные вещи придуманы и созданы людьми, выходящими за рамки «нормальности». Мир без психиатрии сер и скучен!

Понравилось интервью? Читайте другие: вот алфавитный указатель — выбирайте на свой вкус. И подпишитесь на Рабдно в телеграме, инстаграме и ВКонтакте.
Вы не пропустите новые интервью, а нам будет приятно.